Будем реалистами 1

Излишне оптимистические ожидания инвесторов привели к возникновению финансового пузыря на основных мировых рынках. Зависимая от нефти и западных кредитов российская экономика в особенности шибко ощутила на себе его крах. Возможный тракт выхода из кризиса - формирование проектов модернизации, основанных на заимствовании технологий

Виктор Полтерович: мы по-прежнему пытаемся копировать действия развитых экономик, и это не может не привести к серьезным ошибкам

Фото: Андрей Порубов

Россия испытала значительно больше серьезное падение рынков и стоимости компаний, чем развитые страны Востока и Запада. Во многом это объясняется устаревшей и зависимой от ресурсов структурой нашей экономики, сказались стремительное падение цен на сырье и слабая развитость секторов, производящих продукцию с высокой добавленной стоимостью. По мнению заведующего лабораторией математической экономики ЦЭМИ (Москва) академика РАН Виктора Полтеровича, корень проблемы - в нехватке эффективных проектов модернизации российской экономики.

- Виктор Меерович, экономисты и аналитики называют массу причин кризиса. В чем, на ваш взгляд, основная?

- Возник пузырь, основанный на оптимистических ожиданиях. Люди были уверены, что обстановка радикально изменилась, что экономика вечно будет расти, что нужно вкладывать деньги, занимать их и опять закупать акции, чтобы позже перепродавать. Первый звоночек прозвучал ещё в конце 2000 года: грубо упал и не восстановился индекс высокотехнологичных компаний NASDAQ. Тогда это выглядело как локальное происшествие: некоторые компании потерпели убытки, но в целом увеличение продолжался. А потом лопнули тотчас два пузыря: летом 2007 года на рынке ипотечных бумаг в США и в августе 2008 года на рынке нефтяных бумаг. Естественно, это связанные явления. Оптимизм инвесторов способствовал тому, что в экономике появилось как собак нерезаных дешевых денег. В результате ипотечные компании выдавали кредиты людям без кредитных историй, что очень необычно для западного ипотечного рынка. И вместе с тем резко пошла вверх стоимость нефти, в окончательный год особенно быстро, и это также вызвало взлет оптимизма. Люди ждали, что экономика будет расти, а значит, и нефти понадобится много. А раз предложение ограничено, она будет вырастать в цене и в нее позволительно вкладываться, чтобы вслед за тем обретать прибыль. Пузырь раньше времени или поздненько должен был лопнуть. Проблема в том, что никто не может предсказывать, когда как раз это произойдет.

- Насколько масштабен кризис?

- Он затронул все страны, интегрированные в мировую экономику, в том числе и Россию. Конечно, мы знаем, что капитализм развивается циклически, и это может быть нетрудно очередной рецессией. Но, судя по всему, это не так. Прежде всего сомнения возникают из-за масштабов биржевого краха. В течение 2008 года цена американских компаний понизилась на 40%, на основных рынках Европы - более 50%. Значение сегодняшних российских индексов - менее трети от уровня начала года. За последние 50 лет таких масштабов падения рынок не знал.

Кроме того, вызывает изумление полная неподготовленность Запада к кризису. Достаточно припомнить начальный антикризисный проект Полсона на трех страницах. Парламент его отверг, и сквозь неделю отчет увеличился уже до 150 страниц. То есть изначально легко не было никакого плана. Настораживает и реакция архитекторов современной финансовой системы, крупнейших политических деятелей Запада. Такое впечатление, что кризис подорвал основы их мировоззрения.

- В какой степени это касается принципов финансового регулирования?

- Вопрос о принципах регулирования до сих пор не до конца ясен более того в теории. Задумаемся: как могло случиться, что в самой развитой экономике мира ипотечные кредиты предоставлялись ненадежным заемщикам, а высокие рейтинги надежности присваивались ненадежным корпорациям? На основополагающий взгляд, отклик шибко простой: финансовые структуры непрозрачны, противоборствовать с ними нужно усилением инструментов контроля. Этой логики, кстати, придерживаются авторы большинства решений, принимаемых на высоком уровне, к примеру, G20: создадим надзорный орган - и все подправим.

- Это неверно?

- Есть более глубокая точка зрения. Так, нобелевский лауреат Джозеф Стиглиц утверждает, что занятие отнюдь не в прозрачности. По его мнению, финансовые продукты были прозрачны, но настолько сложны, что никто не был в состоянии их понять. "Даже если бы все условия этих контрактов оказались обнародованы, - говорит Стиглиц, - ни единственный смертный не получил бы дополнительной полезной информации о рисках. Избыток информации эквивалентен ее полному отсутствию". И вдогон за ним многие эксперты указывают: причина нынешнего кризиса в том, что америкосский рынок развил крайне сложную систему деривативов и таким образом породил вероятность помогать чертовски рискованные сделки, перекладывая риски на других агентов.

Думаю, в результате будут установлены жесткие ограничения на производные инструменты. Во-первых , произойдет чисто стихийное упрощение финансовых инструментов. Инвесторы будут неохотно приобретать ценные бумаги, риск приобретения которых нехорошо оценивается. Во-вторых , упрощение пойдет в силу усиления контроля. В дальнейшем при создании новых финансовых инструментов надзорные органы будут следить, чтобы их применение не вело к увеличению рисков. Можно дожидаться дальнейшего сокращения объемов торговли производными ценными бумагами. Думаю, эти объемы не восстановятся в течение длительного времени. Кроме того, финансирование примет более непосредственный характер, в частности большую образ будут игрывать прямые иностранные инвестиции. Впрочем, даже они не постоянно полезны.

Деньги в трубу

- Как, на ваш взгляд, финансовый кризис отразится на российской экономике?

- Последние годы мы весьма одним духом росли, и непрерывно шли споры - за счет нефти или не за счет нефти. Если буквально, калякать "за счет" - словно бы бы неправильно: фабрика нефти за эти годы без малого не увеличивалось, а другие отрасли демонстрировали солидный рост, к примеру сфера услуг, сооружение и даже отдельные подотрасли машиностроения. Но если все-таки кинуть взор глубже, то выясняется, что доходы от экспорта сырья играли решающую роль, хотя и не прямым образом. Они способствовали расширению производства по трем каналам. Во-первых , добывающие компании вкладывали не только в добычу, но и в смежные отрасли. Во-вторых , увеличивались доходы населения и, значит, спрос на потребительские блага. Наконец, нефтяные доходы шли в бюджет и позволяли ему наращивать государственные инвестиции.

Сейчас тот самый ход пойдет в обратном направлении. Цена нефти уже не вернется к прежним значениям. До какого уровня она упадет, не сильно ясно. Долгосрочный график динамики нефтяных цен за последние полвека показывает, что их базовый порядок в приведенных значениях 2006 года - порядка 20 долларов. Конечно, никто не умеет прогнозировать цены на нефть. Но воспрещено исключить, что цена нефти может на продолжительный отрезок времени очутиться не только в районе 50 долларов, но и в районе 30. В этом случае мотор роста, тот, что позволил нам в последнее час увеличивать ВВП темпами 7 - 8% в год, несложно прекратит существование.

Кстати, из-за падения доходов нам в ближайшее миг предстоят потрясения на рынке недвижимости. Здесь сложилась особая ситуация. Даже если бы не произошел важный кризис, у нас посредством некоторое период должен был бы разорваться пузырь на рынке жилья. Его масштабы, конечно, различны в регионах и в Москве. В столице возле 30% всех строящихся квартир приобретались инвесторами для перепродажи. То есть люди покупают квартиры не как благо, а как аналог акции. А это порождает пузырь, и до времени или поздно он должен лопнуть. Тем более наши банки и ипотечные компании действовали гладко по тому же принципу, что и американские - выдавали кредиты, не обращая внимания на кредитоспособность заемщика. Тут сыграл роль и политический момент - руководство требовало развивать ипотечное кредитование. В итоге, когда начался кризис, ему пришлось выделить АИЖК 60 млрд долларов, чтобы хотя бы как-то развязать ситуацию на ипотечном рынке (о дополнительных 200 млрд долларов мы узнали затем интервью. - Ред.). Эта похожесть действий российского и американского правительств очень настораживает. Мы по-прежнему пытаемся копировать действия развитых экономик, и это не может не привести к серьезным ошибкам.

- Политика поддержки проблемных отраслей деньгами из Стабфонда себя не оправдывает?

- Весь пожилой агрегат роста себя исчерпал, а нового покуда не придумано. При этом мне кажется, что насыщение рынка деньгами, которое в текущее время происходит по разным каналам, не создаст такого механизма; оно может только замедлить кризисные явления. Мы уже знаем, что реакция рынка на такие меры отчасти даже негативна. Мы насыщаем экономику деньгами, на эти денежки покупаются доллары, которые выводятся из страны. Ничего хорошего в этом нет, это без затей увеличивает потенциальную инфляцию.

Краткосрочные меры могут быть разными, но я хотел бы проговорить о долгосрочных. Нужно уйти в себя над более общей проблемой: за счет чего страна, которая не является передовой, может нагнать развитые страны? Какие у нее могут быть преимущества? Пожалуй, один явственный реакция на этот вопросительный мотив дал именитый экономист Александр Гершенкрон. Он писал о преимуществе отсталости - возможности заимствовать технологии и институты, которые развиты передовыми странами. Почему это шанс? Потому что занимать их, хотя и сложно, все же проще и дешевле, чем созидать новые. Были даже специальные подсчеты: технологии - грубо втрое.

- В принципе все институты наша экономика так или по-другому заимствовала на Западе. В чем ошибка?

- Основная наша оплошность (как, впрочем, и большинства других развивающихся стран) - в стремлении заимствовать сверх меры продвинутые институты, которые в наших условиях результативно функционировать не могут. Вспомним пятиуровневую шкалу подоходного налога, рынок ГКО, рыбные аукционы и тому подобные вещи. Я думаю, мы поспешили с развитием финансового рынка, это инструмент тонкой настройки, острая надобность в котором возникает на стадии быстрого инновационного развития. Не ненароком бурное развитие финансовых рынков в Европе имело местоположение в 1980−е годы, когда развитие стало основываться на высоких технологиях.

Но если мы опираемся не на принципиально новые технологии, а заимствуем уже готовые (хотя заимствование предполагает сложную работу по модификации), то финансовые рынки не так необходимы. Как, кстати, и венчурные фонды, которые являются агентами финансового рынка: основа работы венчурного фонда - покупка акций перспективного проекта на ранней стадии и продажа на стадии, когда план обнаруживает эффективность. В первую очередность нужна надежная банковская система, которая у нас так и не создана. У нас нет механизма эффективного кредитования. Кстати, есть даже работы, которые показывают, что преждевременное развитие финансовых рынков мешает развитию банковской системы. Если для компании относительно нетрудно принять финансы на финансовом рынке, то у банка отсутствуют стимулы к мониторингу заемщика.

Пора укреплять банки

- В чем конкретно выражается слабость нашей банковской системы?

- В том, что она чуть-чуть кредитует производство. У нас значительная доля средств накапливается в виде золотовалютных резервов и бюджетных фондов. Это не окончательно нормальная ситуация, когда личный сектор испытывает потребность в кредитах и занимает на западном рынке. Если мы накапливаем резервы, мы продаем ресурсы и не на сто процентов используем полученную выручку, значит, несем реальные потери. Один из достаточно неожиданных выводов состоит в том, что гигантский уровень резервов даже при хороших фундаментальных показателях не спасает от драматического бегства капитала. Казалось бы, мы накопили столько, что инвесторы от нас ни при каких обстоятельствах не убегут. Но так только казалось... Накопление резервов - вещь необходимая, но в разумных объемах. Если бы полученные от продажи монеты в большей мере использовались на кредитование бизнеса, он не был бы вынужден занимать на международном рынке, и оснований для кризиса в России было бы гораздо меньше.

Чтобы резервы не накапливались избыточно, нужно было творить модернизационные проекты, которые предъявляли бы спрос на валюту. Сейчас у нас уже не будет такого притока валюты, но рецепт, на мой взгляд, остается - необходимы модернизационные проекты, которые могли бы сделаться основой для роста. Нужно подсоблять конкретные проекты, а не просто держать фирмы на плаву.

- То есть вы предлагаете, чтобы резервы использовались напрямую для финансирования проектов предприятий?

- Да, и для этого необходима работо-способная банковская система, которая кредитовала бы предприятия. И, помимо того, должно быть налажено взаимодействие государства, коммерциала и общества, взаимодействие, в процессе которого возникали бы модернизационные проекты. А банковская организация нужна для обслуживания инвестиционных проектов. Банк - это орган, который может напрямую контактировать с конкретными заемщиками, определяя их конкурентоспособность, выясняя, сколь их проекты эффективны. Это очень важная функция банка, которую финансовый рынок в наших условиях исполнять не в состоянии.

- Сейчас, когда банки эту функцию выполняют плохо, может, лучше дарить капиталы напрямую реальному сектору?

- Без банковской системы мы все одинаково не обойдемся. Раньше у банков были альтернативные возможности заработка, в частности спекуляция на финансовых рынках. А вот крупные и надежные проекты, которые они могли бы финансировать, отсутствовали. Эти обстоятельства и мешали развитию банковской системы.

- Возьмем машиностроение: 80% фондов изношены, и даже есть проекты модернизации. Но банки денег не дают: рентабельность низкая, сроки окупаемости высокие.

- Иногда риски, с которыми сталкиваются банки, уж очень высоки, и в этом случае нужно вмешательство государства. Не во что бы то ни стало прямое финансирование, изредка разрешено просто выдать определенные гарантии. Очень важно, чтобы политика правительства была предсказуема. "Эксперт" публиковал беседа с руководителем одной крупной нефтяной компании. Так менеджер сказал, что они вышли с проектом развития нефтеперерабатывающей отрасли в правительство, а там не проявили особого интереса. Похвалили, и все. Тогда нефтяники решили, что без гарантий правительства они сооружать новые заводы не будут. А оттого что создание мощной нефтепереработки - это логичный дорога развития для нефтедобывающей страны.

- Насколько выгодно заимствовать технологии на Западе. Да и многие компании, к примеру Alstom и Bombardier, не хотят отдавать технологии российским партнерам.

- В каждом случае это задача выбора. Есть самые разные каналы и способы заимствования. Вы можете взять патент или право на использования технологии, сформировать совместное предприятие или приобрести предприятие за рубежом.

В большинстве случаев абсолютно ясно: создавать близкое - дороже. Чтобы процесс заимствования был выгоден, нужна подмога государства. Одно дело, когда отдельная предприятие покупает патент и хранит новую технологию в секрете, чтобы заполучить превосходство над конкурентами, другое - когда страна помогает обзавестись патент и стремится к тому, чтобы новая методика была доступна всем.

У нас созданы бесчисленные институты развития - технопарки, свободные экономические зоны, информационные центры и т.п. Их дело надобно скоординировать и ориентировать на заимствование технологий.

- Сейчас выдвигается море предложений в части государственной политики. А какая стратегия для бизнеса оптимальна?

- Недавно я был на организованном "Экспертом" конгрессе быстрорастущих компаний среднего бизнеса - так называемых "газелей". Ряду компаний реально удалось сформировать новые технологии, но продают они свою продукцию за границу. Это типичная ситуация для тех наших (немногих) фирм, которые развиваются на принципиально новых технологиях: они обнаруживают, что внутри страны их продукция не находит спроса. Изобретения необходимо приветствовать, но в текущий момент это не стезя для большинства. А большинство добро развивающихся фирм заимствуют, причем не завсегда самое передовое - отбирают то, что сегодня выгодно, что может быть модифицировано и внедрено. Я думаю, это корпоративный рецепт.

Благодарим за поддержка в организации интервью экономический факультет УрГУ им. А.М. Горького