Зонтик - непромокаемым

Программа перекредитования государством внешних долгов корпоративных заемщиков должна быть проведена максимально гласно, по единым для всех клиентов правилам и иметь строго целевой характер

План покрытия Внешэкономбанком внешних займов российских банков и компаний на общую сумму до 50 млрд долларов - одна из немногих антикризисных мер правительства, выходящих за рамки расшивки сиюминутных проблем с ликвидностью у финансовых институтов. "Любой российский банк или компания смогут обратиться во Внешэкономбанк для получения кредита на погашение задолженности перед иностранными кредиторами по кредитам, привлеченным до 25 сентября текущего года", - заявил премьер-министр Владимир Путин, анонсировав эту неожиданную инициативу по результатам антикризисного совещания кабинета 29 сентября.

В течение следующих двух недель план замещения внешнего рефинансирования зарубежных корпоративных долгов внутренним обрел форму законопроекта "О дополнительных мерах по поддержке финансовой системы РФ", однако быстрого одобрения в Думе ему получить не удалось. Там документ оброс поправками и дополнениями (о них ниже) и был, наконец, принят во втором и третьем чтении на исходе минувшей недели. Однако детали механизма поддержки так и остались неясными. Внешэкономбанк, ссылаясь на незавершенность работы над программой перекредитования и отсутствие согласования с правительством и ЦБ, отказался пока ее обсуждать.

Сегодня по-прежнему известны лишь рамочные параметры программы: потолок кредитования - 50 млрд долларов; срок действия - до конца 2009 года; источник ресурсов для покрытия затрат ВЭБа по программе - золотовалютные резервы РФ; маржа ВЭБа по операциям перекредитования - 4% годовых в валюте (кредиты выдаются по ставке LIBOR + 5%, центробанковский депозит, размещаемый в ВЭБе зеркально против таких кредитов, будет "стоить" госкорпорации LIBOR + 1%).

Несмотря на отсутствие законодательного оформления и непроясненные детали процедуры кредитной поддержки ВЭБа, о своих намерениях воспользоваться ею уже заявила четверка нефтегазовых гигантов ("Газпром", "Роснефть", "ЛУКойл", ТНК-BP) и ОК "Русал". В своем письме, направленном в правительство, нефтяники пошли даже дальше. Они попросили дополнить рефинансирование внешних займов кредитованием "стратегически важных инвестиционных проектов в отрасли" государством.

Итак, распечатывание золотовалютных резервов для кредитной поддержки национальных корпоративных и банковских "чемпионов", еще полгода назад казавшееся абсолютно неприемлемым для нынешнего руководства ЦБ и Минфина, фактически произошло. Бизнес может праздновать победу, а иностранные кредиторы - спать спокойно. Вот только какими нефинансовыми обременениями придется оплатить господдержку? Для частных компаний, будущих клиентов программы перекредитования ВЭБа, думается, вопрос не праздный.

Инструмент защиты

Проблема быстрого роста внешних заимствований российских компаний и банков впервые озаботила ЦБ и правительство пять лет назад, когда по итогам 2003 года иностранная задолженность негосударственного сектора выросла более чем в полтора раза (до 75 млрд долларов), прецедентно перекрыв сокращение внешнего долга государства, в результате чего общий внешний долг страны вырос - опять-таки впервые за постдефолтный период. Власти стали обсуждать самые разнообразные меры по регулированию заемной активности банков и реального сектора, включая такие жесткие, как введение специального налога на краткосрочные внешние займы неинвестиционного характера.

Однако до практических решений дело не дошло. Более того, так и не было создано эффективной, открытой системы государственного мониторинга внешней задолженности конкретных компаний и банков, ее структуры, стоимости и графиков обслуживания. Во всяком случае, широкой публике о такой базе данных и результатах работы с ней ничего не известно. И понятно почему: среди наиболее агрессивных заимодавцев особо отличались компании и банки с государственным контролем или участием, так что бить по рукам своих или прибегать к выборочным санкциям в "мирное", некризисное время было как-то не с руки. Достаточно вспомнить, что поглощение "Газпромом" и "Роснефтью" соответственно "Сибнефти" и активов ЮКОСа потребовало экстренного финансирования в размере нескольких десятков миллиардов долларов. Найти такие деньги в российских банках, даже крупнейших, было физически невозможно.

Тем временем корпоративный и банковский внешний долг продолжали бурно расти. К середине текущего года в сумме они достигли почти 490 млрд долларов. Это эквивалентно примерно трети ВВП и превышает годовой товарный экспорт России. В мировой практике эмпирически безопасной границей внешнего долга частного сектора считается 70-80% экспорта (все долговые кризисы на emerging markets последних двадцати лет переходили в острую фазу именно за этой чертой), так что формально мы находимся в опасной зоне: любое ухудшение условий новых займов, не говоря уже о сбоях или отказах в рефинансировании старых долгов, с которыми российские корпоративные заемщики сталкиваются последние полтора месяца, является очень серьезной проблемой. Причем уже не только самих заемщиков, но и государства. Ведь в случае банкротства должников их обязательства и долги вынуждено будет взять на себя именно государство. Почему? Вопрос риторический для госкомпаний. А для частных компаний из стратегических отраслей логика тоже весьма прозрачна. Вряд ли государство будет безучастно наблюдать за перехватом собственности и управления в таких компаниях в пользу банков-кредиторов.

Риск неконтролируемого размывания структуры собственности в крупных компаниях в пользу иностранцев - неизбежный спутник любого серьезного кризиса внешнего долга. И именно ему обычно уделяется особое внимание - задачи поддержания макроэкономической стабильности, борьбы с инфляцией для властей пострадавших от кризиса государств автоматически уходят на второй план. Самый яркий и масштабный пример последнего десятилетия - крах под завязку закредитованных корейских чеболей. Однако лишь единственному важному подразделению лишь одного чеболя - Samsung Electronics - дали уйти за долги в руки нерезидентов, американской группе Capital, и то с жесткими условиями массированного трансфера технологий.

Скользкие вопросы

По имеющимся оценкам, на четвертый квартал текущего года приходится без малого 40 млрд долларов срочных платежей по обслуживанию банковского и корпоративного долга. Так что на первое время выделенных ресурсов на перекредитование хватит. В 2009 году общая сумма погашения и обслуживания корпоративного и банковского долга составляет около 100 млрд долларов. Но главное - отработать механизм, а лимит резервной поддержки, в принципе, никто не мешает впоследствии увеличить (если только к тому времени резервы не придется придержать для более насущных надобностей, например для удержания курса рубля от сильной девальвации). Тем более что, очевидно, не все должники захотят воспользоваться такой возможностью, а некоторым (знать бы еще, по каким критериям!) может отказать в перекредитовании наблюдательный совет ВЭБа, возглавляемый, согласно закону "О Банке развития и внешнеэкономической деятельности", главой правительства. Таким образом, решения о перекредитовании будут приниматься строго индивидуально на самом высоком уровне. По каким процедурам и на основании каких принципов будут приниматься такие решения? Вопрос открытый. Почему, пофантазируем, искомые "ЛУКойлом" 2-5 млрд долларов будут ему выделены, а частный банк "Русский стандарт", тоже один из самых крупных внешних должников, получит, представим себе, отказ? Малейший намек на двойные стандарты в процессе рассмотрения заявок дискредитирует программу перекредитования раз и навсегда.

Далее. Крайне важно разработать систему контроля за целевым использованием кредитных средств ВЭБа. Ведь теоретически нельзя исключить, что полученные деньги могут быть использованы должниками не на рефинансирование внешних займов, а на нужды текущей деятельности, инвестиции в фондовый рынок, для слияний и поглощений на внутреннем рынке и за рубежом, на банальные дивиденды, бонусы менеджменту, да мало ли на что еще. С точки зрения банковских технологий придумать механизм строго целевого использования средств не составляет труда (в его основе могли бы быть спецсчета должников с особым режимом обслуживания, открываемые в ВЭБе), однако эту работу тоже надо проделать.

Наконец, важнейший вопрос: будет ли ВЭБ предоставлять перекредитовочные средства на условиях немедленного вхождения в капитал заемщиков или только под залог их акций? Тогда с какими дисконтами и с какими условиями маржин-коллов ? Предполагается ли введение представителей ВЭБа в органы управления компаний-заемщиков ? Очевидно, все нефинансовые обременения процедуры перекредитования должны быть: а) равными для всех потенциальных клиентов программы и б) названы публично и заранее.

Удивительно, что все эти вопросы, чрезвычайно актуальные с точки зрения общественного контроля за эффективностью и транспарентностью расходования государственных средств в рамках предлагаемой программы, не были подняты депутатами в процессе обсуждения законопроекта в Думе. Вместо этого законодатели выдвинули целый ряд поправок вполне прагматичного свойства, нацеленных на максимальное расширение потенциальной клиентелы программы и облегчение условий кредитов.

Речь, в частности, шла о том, чтобы в число потенциальных получателей перекредитовочных средств вошли не только российские юрлица, но и их дочерние зарубежные компании, включая так называемые special purpuse vehicles (SPV; сленговый подстрочник - "машинки спецназначения"), которые являлись формальными получателями кредитов либо эмитентами евробондов в пользу своих российских материнских компаний ввиду более либерального налогового и регулятивного режима в Нидерландах, Швейцарии и Люксембурге - странах наибольшего сосредоточения SPV. В ряде случаев именно такие схемы сделок оказывались предпочтительными для банков-кредиторов (в случае чего судиться с должником придется по понятным законам и процедурам).

Куда более решительным стало предложение первого заместителя председателя комитета Госдумы по промышленности Валерия Драганова учесть в законе "...возможность выдачи в определенных ситуациях необеспеченных кредитов с использованием всесторонней оценки потенциала каждой компании" либо "использовать в качестве обеспечения кредитов экспортную выручку российских компаний на счетах в иностранных банках". Впрочем, даже если столь либеральное отступление от общепринятой банковской практики (стандартное условие кредита - перевод в банк-кредитор хотя бы части счетов должника с определенными неснижаемыми оборотами) будет прописано депутатами в законе, окончательный формат кредитных соглашений будет определять наблюдательный совет ВЭБа.

Асимметричная альтернатива

Если же отвлечься от технических вопросов, то не имеет однозначной трактовки вопрос более высокого уровня: насколько вообще оправданно расходование госрезервов (то есть монетизированной ресурсной ренты, принадлежащей, по идее, всем гражданам) на покрытие рисков агрессивной корпоративной политики крупных компаний и банков? К тому же такое "разделение рисков" будет стимулировать их безответственность и в будущем. Не слишком ли велика плата за их спасение? Не разумнее было бы потратить эти деньги на системное реформирование - пусть тоже с опорой на ВЭБ - рынка межбанковского кредитования, сделав его кризисоустойчивым и, что не менее важно, открытым для существенно более широкого круга игроков из числа не сегодняшних, а будущих "национальных чемпионов"?

В последнее время идея создания открытого для всех банков пула межбанковского кредитования звучит все чаще и чаще. Стартовым капиталом такой "расчетной палаты" могли бы быть средства ЦБ (или того же ВЭБа) плюс вступительные взносы самих банков-участников , пропорционально которым (с определенным плечом) они могли бы прокредитоваться. Риски неисполнения обязательств в части, превышающей стартовый взнос банка-должника , берет на себя ВЭБ. К нему же переходят права требования по этой части долга, которую он может обратить на имущество или капитал должника в согласованном порядке.

В конце сентября Ассоциация российских банков обратилась к банкирам с предложением сформировать внутри каждого региона "неформальный пул банков, обладающих наибольшей устойчивостью и стабильной деловой репутацией, выразивших готовность открытия кредитных лимитов на членов пула". Ряд банков начинают опробовать предложенную АРБ модель, при этом территориальные управления ЦБ являются координаторами действий сторон соглашения.

Действующая уже без малого два десятка лет эшелонированная модель рынка МБК, построенная на базе двусторонних лимитов, в моменты возникновения кризиса доверия ведет себя подобно экипажу получившей пробоину подводной лодки - экстренно задраивает люки, отрезая затапливаемый отсек от всех остальных (отсекает от кредитования банки других "эшелонов" и даже часть банков своего эшелона). Только если подводную лодку в результате таких действий иногда удается спасти, для банков подобная тактика поведения гибельна - распределение ликвидности по системе максимально тормозится, так что централизованные впрыски средств в крупнейшие коммерческие банки не приводят к быстрому и равномерному распределению ликвидности по системе. Именно такую ситуацию мы наблюдаем в разгар сегодняшнего кризиса. Многомиллиардные инъекции ликвидности в тройку крупнейших госбанков практически не распределяются по системе, эти банки не готовы брать на себя риски большого числа банков. Максимум, что мог сделать для поддержки рынка МБК без ущерба для своей надежности тот же Сбербанк - увеличить количество банков-контрагентов с докризисных 30 до 68, а общий лимит нетто-предложения кредитов - до 4 млрд долларов; дальнейшее расширение круга получателей и масштаба операций на рынке МБК возможно лишь при условии, если ЦБ или ВЭБ на деньги ЦБ возьмут на себя риски, то есть примут обязательство возмещать Сберу убытки от подобных операций, хотя бы частично.

Надо сказать, что попытки выйти за границы несовершенной модели рынка МБК предпринимались неоднократно. В первой половине 90−х годов более или менее представительный расчетный пул межбанковского кредитования действовал вокруг межбанковского объединения "Оргбанк" и Межбанковского финансового дома (МФД), потом главной клиринговой площадкой стал приснопамятный Тверьуниверсалбанк, не переживший кризиса 1998 года. Инициативу ТУБа подхватили Торибанк и ММКБ; последний накануне потрясений августа 1998−го превратился в клиринговый центр более чем для двух сотен средних и небольших банков. Однако отсутствие страхования рисков госбанками не оставило возможности пережить кризис и для ММКБ. Кризис 2004 года похоронил представительный межбанковский пул с клиринговым ядром в Европейском трастовом банке. И опять те же грабли - отсутствие внешней подпорки, системы разделения рисков с субъектом за пределами пула, который для членов этого пула является кредитором последней инстанции. Если же таковая подпорка будет предусмотрена или - в более сильном варианте - сам этот финансовый институт (например, ВЭБ) будет выполнять функции расчетной палаты и клиринга, модель представляется нам жизнеспособной. Во всяком случае требующей детального обсуждения профессионалов, к которому мы их и приглашаем.