Первый слой ответа очевиден. Многонациональный народ Российской Федерации есть, по Конституции, единственныйисточниквласти и, по здравому смыслу, единственный первоисточник каких бы то ни было платежей в нашей стране. Поэтому будем платить - да, собственно, уже и платим - мы с вами. Все деньги, которые Минфин и Банк России разместилив близких их сердцам госбанках или каким-то иным образом направили на борьбу с тлетворным "влиянием мирового кризиса", заплатили мы. Наши это деньги. Народные. Только эта банальность не объясняет совершенно ничего.
Потому что, с другой-то стороны, банки этигосударственные, то есть тоже как бы наши. И те долларовые активы, в которые моментальноперегнаныденьги, тоже некоторым образом наши. И те крупные компании, которымпомогут перекредитоваться наши деньги, - тоже наши, поскольку в прямом или чуть-чуть косвенном смысле контролируются нашим государством. Стало быть (если не снижать уровня абстракции), пока что мы платим нам, то есть к нынешнему дню как бы вообще ещё никто ни за что не платит. Надо спуститься поближе к земле, чтобы понять, взаправдули у этой игры нулеваясумма.
Возьмём лишь один аспект: гигантские внешние долги крупных компаний - прежде всего контролируемых государством. Про эти долгиизвестно, что в них слишком велика доля краткосрочных. Эта дружно осуждаемая неправильность случается, между прочим, тогда, когда компания по некой причине набрала кредитов, которые ей стало трудно обслуживать, и она вынуждена была перейти на технологию тришкина кафтана. Отметим: трудно было в период чрезвычайно благоприятной конъюнктуры (крупняк-то в основном сырьевой), то есть при теперешних ценах станет ещё гораздо труднее. Поэтому господдержка, обещаннаяи отчасти уже даваемая для перекредитования, даст таким компаниям лишь временное облегчение. Долг снова потребует реструктуризации, и, скорее всего, тогда уже не миновать расставаться с заложеннымиактивами. Разница будетв том, что до нынешней господдержки залоги лежали в заграничных банках, а теперьбудут лежать в ВЭБе. То есть эти активы, большие пакеты акций крупнейших российских компаний, не отойдут к иностранцам, а будут прямо национализированы.
Вернёмся на шаг назад -к причинам, по которым крупняк полез в долги. Да, у разных компаний они разные, но, похоже, лидируют среди причин отнюдь не большие инвестиционные проекты: о том, что наши гиганты не слишком азартно вкладываются, скажем, в добычу углеводородов или в нефтепереработку, писано уже сотни раз. Огромные долги нередко следовали за приобретением активов. Взять хоть "Роснефть": как она набрала миллиардов при поглощении остатков ЮКОСа, так с тех пор и крутится. И этот пример среди контролируемых государством компаний никак не единственный. Это ведь была политика, пусть прямо и не артикулируемая: собратькакможнобольшуючасть базовых отраслей под тот или иной вид госуправления. Правда, имелось ввиду, что огосударствление будет носить сравнительно мягкий, квазирыночный характер; теперь выясняется, что всё будет много жёстче. Так оно обычно и бывает: "позолота-то сотрётся, свинаякожа остаётся". Увеличение госпакетов там, где они были, и появление их там, где их не было, - неизбежно.
Важно ясно понимать, что эта перемена будет к худшему. Нестану пересказывать (засудят) гуляющиепорынкупоразительные рассказыо том, как устроены закупкиилиинвестициив государственных и квазигосударственных гигантах, где штабеля чиновников заседают в советах директоров. Укажу лишь на знаменательную свежую новость: в России впервые за 20 лет открыто месторождение нефти с добываемыми запасами более 100 млн т. И сделала это не одна из отечественных компаний "с государственным мышлением", которымсозданы все мыслимые и немыслимыепреференции, а британская Timan Oil & Gas, которой досталась лицензия исключительно потому, чтоперспективность участка быланедооценена и нашине польстились.
Как только станетокончательно понятно, что склеротическая система прямого госуправления базовыми отраслями трещит, их снова начнут приватизировать. Но уже не потем ценам, что были несколько лет назад (и по которым их тогда выкупали), а по гораздо, гораздо меньшим. И ведь вспомните: после обвала 1997-1998 гг. именно российский рынок восстанавливал котировки дольше всех. Потому что так у нас была налажена охрана собственности. После нынешнего обвала мы будем восстанавливаться ещё медленнее - потому что в ходе упрочения контроля над базовыми отраслями уронили гарантированность права собственности ещё ниже. Сегодня, говоря, что наша экономика потеряла триллион долларов капитализации, мы всё же отчасти теоретизируем. Но когда мы будем продавать наши активы на новом уровне цен, теория станет практикой. И это будет не единственной, но зато очень легко считаемой платой, которую мы - страна - отдадимза кризис и за годы, ему предшествовавшие.
Ну и в придачу - чтоб два раза не вставать- несколько слов о переносном смысле заглавного вопроса: кто будет расплачиваться за кризис политически. Эту тему публика уже начинает помаленьку обсуждать - и, на мой взгляд, сильно торопится. В ближайшее время этот вопрос останется неактуальным, поскольку не имеет официального признания сам тот факт, чторасплачиваться есть за что. Когда (скажу даже аккуратнее: если) таковое признание воспоследует, следующей помехой в разрешении вопроса станут непонятки вроде хрестоматийной "дилеммы Кудрина". Твёрдого в убеждениях Алексея Леонидовича одни восхваляют за создание подушки безопасности, без которой нам бы всем труба, а другие поносят за то, что в ходе накопления его подушки в экономикеприумножились дыры, на латание которыхтеперь никакой подушки не хватает. Подобным же образом и любого другого можно в свете кризисакакхвалить, так и бранить. И покуда арбитром таких разномыслий остаётся начальство, никакой расплаты за кризис не последует - простаками мы будем, если станем принимать за неё т. н. кадровые перестановки. Положение может измениться, если (тут не хотелось бы говорить: когда) дела пойдут столь невесело, что выявятся недовольные страты и станет ясен градус их недовольства. В этом случае разговоробретёт предметность.