Местоблюститель патриаршего престола РПЦ митр. Кирилл: пастырство и миссию не следует противопоставлять
Местоблюститель патриаршего престола митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, являющийсяодним из кандидатов в патриархи Русской православной церкви, который будет избран Поместным собором РПЦ 27-29 января, дал интервью официальному органу правительства "Российской газете". Интервью издание публикует сегодня. Ниже приведены некоторыеответы местоблюстителя.
Участие в Поместном Соборе, безусловно, почетно. Вместе с тем многих интересует, почему выбирать Патриарха помимо уважаемых священников и богословов будут актриса, директор цирка, предприниматели. Не нарушение ли это традиций?
То, что в Соборе будут участвовать активные миряне, представляющие различные слои общества, не противоречит церковной традиции. Делегатов на Поместный собор выбрали в епархиях. Полагаю, что следует уважать этот выбор. Кстати, почему упомянутые профессии должны изначально считаться постыдными? Известно, что многие актеры и предприниматели являются искренне верующими людьми, много делают радиблага церкви и ближних. С циркомумногих людейсвязаны добрые детские воспоминания. Даже как-то странно думать, что во главе цирка не может быть достойный и уважаемый христианин.
Испытывают ли архиереи давление со стороны чиновников или бизнесменов накануне Поместного собора?
Светский мир, конечно, интересуется тем, как церковь готовится к избранию патриарха. Но давления мы, по счастью, не испытываем. Все-таки серьезные политики и лидеры крупного бизнеса сегодня с уважением относятся к Церкви, избегаютпопыток поставить еена службу мирскиминтересам. Говорю это с благодарностью за понимание той естественной дистанции, которая должна отделять церковную иерархию от светской власти. Эту дистанцию, кстати, надо поддерживать с обеих сторон.
Когда и где пройдет интронизация выбранного Патриарха?
Интронизация состоится 1 февраля в Москве в Храме Христа Спасителя.
Разгорелась серьезная дискуссия о том, какую роль Церковь должна играть в жизниобщества: вести размеренную жизнь внутри церковной ограды или активно проповедовать? Каково ваше мнение?
Ответ на этот вопрос мы находим в жизни святых апостолов. Они были ревностными исполнителями повеления Божия: "Идите по всему миру и проповедуйте Евангелиевсей твари" (Мк. 16, 15). И мы все должны следовать их примеру, открытои мудро свидетельствуя в обществе о евангельских ценностях. В тоже время великой ответственностьюпастырей является забота о вверенной ихпопечению пастве, труды во имя спасения верных чад Церкви. Очевидно, что эти два направления трудов - пастырство и миссию - не следует противопоставлять. Ибо они составляют то единое служение, которое Церковь унаследовала от святых апостолов.
Нередко высказываютсяопасения по поводу излишнего сближения Церкви и государства, раздаются голоса, с одной стороны, что Церковь - инструмент в руках госчиновников, с другой - чтосвященники оказываютслишком большое влияние на губернаторов и мэров...
В истории России и вообще в истории Вселенского Православия тема отношений Церкви и государства трактовалась по-разному, и модель церковно-государственных отношений была различной. Одно было в Византийской империи, другое в средневековой России, третья модельвозниклаврезультате реформ Петра I. Затем Церковьвступила в полосу гонений, и тут вообщетрудноговорить о каких-то церковно-государственныхотношениях: речь шла просто о выживании Церкви. И только после тех перемен, которые произошлина исходеХХ века, в России впервые возникли предпосылки для установления той модели церковно-государственных отношений, которые соответствовали бы, с одной стороны, каноническим нормам Церкви, асдругой - политической и юридической основе жизни современного государства. Надо было сочетать нормы канонического предания, то, как они определяют отношения со светской властью, и нашу политическую реальность. Думаю, под омофором Святейшего Патриарха это удалось сделать. Проводилась систематическая работа поформированию модели отношений с государством со стороны Церкви, что нашло свое выражение в Основах ее социальной концепции. Помимо этого приходилось реагировать наразличного рода проблемы и кризисные явления, которые возникали. Достаточно вспомнить1991, 1993, 1998-е годы. Церковь пыталась вести себя в этих кризисных ситуациях уже в соответствии с новым и, на наш взгляд, правильным пониманием того, как должны строиться церковно-государственные отношения. И я бы с благодарностью сказал, что этот наш подход уважается государством.
Некоторым верующим непонятны цели РусскойПравославной Церкви, которые она преследует при участии во Всемирном Совете Церквей. Раздаются даже обвинения в "предательстве Православия". Как вы относитесь к подобным упрекам?
Я благодарен всем, кто высказывает по этому поводу ответственные и взвешенные соображения, в том числе критические. В то же время не могу понять тех, кто из года в год повторяет старые, давно опровергнутые мифы о "предательстве Православия", смешении вер и т.д. Между тем, принимаяв расчет различные мнения, наша Церковь рассматривает в комплексе все аспектыданной темы, в том числе те, которые могут быть не видны сторонним наблюдателям. Хотел бы заверить интересующихся, чтопридерживаюсь достаточно критического взгляда на эту организацию и вижу как положительные, так и отрицательные стороны нашего участия в ней. Мы внимательно отслеживаем все, что происходит во Всемирном Совете Церквей и особенно в области его соприкосновения с крайне либеральным крылом современного протестантизма. Пока нам вместе с другими Православными Церквами удавалось удержать Всемирный Совет Церквей от соскальзывания в эту опасную сторону. Однако в любой момент мы должны быть готовы к решительным шагам, в том числесвязанным с приостановкой нашего членства. Важно, чтобы решения, касающиеся членства в международных христианских организациях, принимались на основе широкого богословского обсуждения с участием тех лиц, которые хорошознают обсуждаемый предмет и способны к принятию ответственных решений.
В последнее время вас пытаются представить как эффективного менеджера, это все чаще выходит на первый план. А как же богослужение и молитвы?
Я не помню того времени в своей жизни, когда бы не молился. Я родился в глубоко религиозной семье. Мой отец был священником, мой дед был священником. Оба во время гонений пострадали. Хорошо помню, как уже в три или четыре года пытался совершать богослужения у себя дома, надевал какие-то одежды, которые напоминали священнические, а к пяти-семи годам уже наизусть мог отслужить молебен, панихиду. Для меня богослужение - это моя жизнь. Когда я совершаю службы, даже физически чувствую себя лучше, потому что во время молитвы достигается какой-то внутренний баланс сил. Трудноговорить о самом себе, особенно о таких сокровенныхвещах. Тем более на страницах прессы. Об этом с духовником лучше говорить. Но я бы хотел сказать, что главное дело моей жизни - это служение Богу. И в центре этого служения - совершениеБожественной литургии. Все остальное вторично. Вообще совершение Божественнойлитургии - это центр не только жизни священнослужителя, это должен быть центр жизни каждого человека. Вот когда всебольше людей начнут это понимать, нам будет необходимо все меньшеэффективных менеджеров. Потому что высокий уровень духовнойжизни - это в первуюочередьспособность человека к самонастройке...
А как Церковь и вылично относитесь к тому, чтомногиечиновники раньше были коммунистамии воинствующими атеистами, а сейчас потянулись в храмы, где иногда неправильно крестятся, но охотно позируют перед телекамерами?
В первую очередь - не надо никого судить. Могу привести поразительный пример из своей жизни. В 70-х годах я нес послушание в Женеве. Иоднажды ко мне обратился одиниз высокопоставленных дипломатов, советский человек, партийный: "Могу я вас о чем-то попросить?" А потом добавил: "Имейте в виду, что если кто-то узнает о нашем разговоре, на этом закончитсявся моя карьера и, наверное, весь мой жизненный успех, все прекратится. Так что полностью вверяю свою судьбу в ваши руки". Я ему сказал, что он может не беспокоиться. Тогда он попросил обвенчать его с его женой. Этот человек занимал очень высокое положение. Ачерез короткое время, может, недели две-трипрошло, ко мне пришел другой сотрудник посольства, который тоже занимал очень высокое положение, и попросил меня сделать то же самое. И также предупредил, что очень рискует. А затемпопросил менясделать так, чтобыникогда об этом не узнал тот, которого я венчал до него. Потому что, с его точкизрения, это был самый опасныйчеловек из тех, кто мог ему навредить. И тогдая подумал: Господи, мы же живем в Королевстве кривых зеркал! Два православных, которые, может, были бы близкими друзьями, разделены страхамиидеологиии предрассудками...
Как можносудитьчеловека, какможнопроникнуть в глубину того, кто неумело крестится? Лицемер он или человек, сделавший невероятно трудный шаг навстречу Богу? Церковь-то призвана вести к спасению всех. В том числе и коммунистов, и вчерашних неверующих, и тех, кто называет себя атеистами... Я родился в Ленинграде в 1946 году. Отец был главным механиком на одном из военных заводов, а через год после моего рождения стал священником. Что в товремя было очень рискованным делом. Мама работала учительницейнемецкого в школе. Жили мы очень бедненько, в коммунальной квартире, как и все тогда. Но у отца была потрясающая библиотека. Наше общество познакомилось, допустим, с русской религиозной философией уже во время перестройки, а явсе это - и Бердяева, и Булгакова, иФранка - читал еще в юношестве. И родители, и библиотека оказали на меня огромное влияние, хотя родителиникогда не вторгались в мой внутренний мир. А потом, в 15 лет, я ушел из дома, поступил в вечернюю школу и устроился на работу. Был ли я октябренком, пионером? Никогда. Причем сознательно -родители не училиэтому - говорил преподавателям: если вы мне разрешите в красном галстуке посещать службу, то я вступаю впионеры завтра же. Естественно, мне отвечали, что этого не будет. И вот я училсяхорошо, но было постоянное напряжение с педагогами, меня часто вызывали для проработки на педагогические советы. Представьте себе: мальчишка 13 лет, а перед ним - учительский синклит во главе с директором. Но надо было защищаться. Зато с тех пор меня не пугает, когда приходится идти против течения. Писать в газетах обо мне начали где-то с начала 60-х. Помню, в ленинградской "Смене" на первой странице была помещенастатья о том, что вот мальчик вроде хорошо в школе учится, но в Бога верит. И что же с ним нужно сделать, чтобы он перестал верить? Дед у меня был замечательным человеком. Он прошел47 тюрем и 7 ссылок, прожил в заключении почти 30 лет и был одним из первых соловчан. Трудился механиком, машинистом на железной дороге казанского направления, все заработанные деньги отправляя в Иерусалим и на Афон. А сидел лишь потому, что боролся против обновленчества, которое в свое время было инспирировано ЧК, а потом НКВД для разрушения Церкви. А дед боролсяс этим и шел из тюрьмы в тюрьму.
Оченьинтересная у них с бабушкой была судьба. Ведь когда деда сажали, бабушка оставалась на воле. Икогда его посадили во второй раз, а это было в 30-х, когда в стране свирепствовал голод, она сказала: все, теперь мы умрем. А у них быловосемь детей: семь родных и одна дочь приемная. И дед сказал: поскольку я буду как бы нести крест за Христа, вы останетесь живы. Потом бабушкарассказывала, что в какой-то момент она поняла: все, жизнь кончилась, потому что на всех осталась лишь маленькая горсточка муки. Она из этой муки приготовила какие-то лепешки, они их скушали, а завтра естьуже былонечего. И вот ночью раздался стук в окно. Бабушка вскакивает, а с улицы голос: хозяйка, принимай груз. Открыла дверь - стоит мешок, полный муки, и вокруг- никого. Вот этот мешок муки спас и моего отца, и мне дал возможностьпоявиться на свет. Потому у меня было с кого брать примеры.
По материалам: ИА REGNUM Опубликовано: 26 января 2009